Рассказ

[Emrys]

Этот рассказ был написан пять лет назад. Но только теперь я его довела до ума в плане стилистики - настолько, насколько это было возможно без переписывания. Но некторые фразы мне теперь даже нравятся.
Рассказ бредовый! Интересно, что скажете. Главный герой - русский журналист.



Название: Шаман
Автор: Эмрис
Рейтинг: PG-13
Жанр: Паранормальное, Приключения
Тип: Джен, гет
Саммари: Необычное приключение журналиста в Бурятии.
Примечание: Посвящается MMd (MG).

Когда-то я думал, что смысл жизни в счастье всех людей и мире во всем мире. Но случилась Чечня – и я потерял веру в людей. Я думал, что счастье во взаимной любви. Но единственная и желанная, которой я доверял, как самому себе, предала меня. И я потерял веру в любовь. Я думал, что ответ в религии, но батюшка всегда был пьян, и я потерял веру в церковь. Я думал, что выход в просветлении, но за всю жизнь не увидел ни одного просветленного. И я потерял веру во все духовные школы, в которые был вхож.
Какой обыденный сценарий: к тридцати годам с журналистской бригадой я объездил всю страну – и вот тогда я потерял веру в Бога.

– Это его записи? – спросил редактор. Он был удивлен, потому что уж кто, а Максим Осипов всегда отличался непоколебимой жизнерадостностью. – Бред какой-то. Ничего не понимаю. Милиция искала везде? Борис Борисович?
– Ну, там милиции в привычном понимании нет, – протянул фотограф.
Его двухметровое, мощное тело просто не пролезло в ту пещеру.
– А по-моему, все понятно, – с легкой грустью сказала Арина. – Он просто стал этим… Как его... Ну понятно, кем. Вы послушайте его диктофонные записи, шеф.
– Бред какой-то, – повторил редактор.
И нажал кнопку диктофона.

Уазик трясся по бездорожью. Похоже, мы заблудились в этой бурятской глуши. Аэропортишко в Чите, жирная морда, у которой пришлось брать интервью, и наконец предложение Бор Борыча заехать в местную загородную гостиницу, пути к которой мы никак не могли найти. Погода в этом богом забытом месте была странной: все время светило солнце, редкие тучи обманчиво обещали дождь, – но в этой местности, по словам жирной морды, дождь был большой редкостью.
Пейзаж чем-то отличался от московского, но я не особо понял, чем. У нас были поля и леса, у них – поля и тайга. По всей видимости, различалась лишь терминология, придавая местному пейзажу экзотический колорит. Вот только комары отсутствовали – единственное утешение! Теперь уже стало окончательно ясно, что мы заблудились. Когда впереди замаячила деревня, мы решили заехать и узнать дорогу – наверное, так поступил бы любой нормальный человек. Однако, вероятно, привычные нормы нужно было оставить в Москве, для Бурятии требовались другие. Не могу сказать, что у меня возникло какое-то предчувствие, вовсе нет. Но первый же двор, к которому мы приблизились, произвел на меня весьма неоднозначное впечатление. Никто не откликнулся, как мы ни звали, хотя мне почему-то казалось, что хозяева дома. Но нет – будто всю деревню языком слизнуло. Так бывает, когда кто-то только что ушел в свой последний путь или собирается оставить тебя навсегда – тогда вы находитесь в разных системах координат, иллюзорно и временно почему-то совпавших... У ворот стояли деревянные истуканы с копьями, и они сразу же привлекли мое внимание. Никакой художественной ценности эти идолы не представляли, но я долго вглядывался в точеные лица – у одного гвозди вместо глаз, другой украшен конским хвостом вместо шевелюры. Словно живые, они смотрели на меня. «Вот у кого надо энергией подзаряжаться», – с иронией подумал я, вспомнив, чему учился в одной из экстрасенсорных школ. Мы поехали дальше, но у меня не проходило ощущение, будто кто-то смотрит в спину. Чье-то невидимое присутствие словно следовало по пятам, не желая отпускать из своих острых, беспощадных когтей. Тем не менее, очень скоро мы поняли, что деревня обитаема, но на данный момент пуста. Только этого не хватало, самое то заблудиться сейчас в деревнях-призраках.
Мы уже собрались махнуть рукой странной деревушке и уносить колеса по добру по здорову, когда послышались сильные звуки ударных инструментов.
– А, так у них шаманские пляски! – обрадовался Бор Борыч. – Хей-хо-ха! Хей-хо-ха!
Для журналиста забавный сюжет – это всегда возможность отдохнуть и расслабиться, проявить хоть какое-то творчество. Ужасы забываются очень быстро, а про трудности стараешься не думать, когда, как сейчас, необычная история сама плывет в руки!
Ни секунды не поколебавшись, мы в один голос с Бор Борычем велели водителю ехать на звук. Наши лучшие подозрения подтвердились: на открывшемся за посадками холме мы увидели живописную группу людей – неужели вся деревня? Холм был примечателен хотя бы тем, что совсем не вписывался в местный пейзаж – будто с неба свалился на грешную землю, нарушая все правила географии и истории.
Похоже, Борыч был прав: там явно проводился какой-то обряд. Несколько людей со свисающими на лицо лентами били в бубны, остальные ходили вокруг костра, от которого остались почти одни угли. Рядом возвышались два столба, обвешенные ленточками.
Мы затормозили, с любопытством оглядываясь, вышли из машины. Я едва успел схватиться за дверцу – весь мир будто закружился вокруг, а холм, где происходил обряд, загорелся белым светом, словно в лучах мощного прожектора. Откровенно говоря, в свое время я привык и не к таким глюкам, это было даже забавно. Но заболело межбровье и где-то в центре головы. Так-так, неужели и чары включились? Что-то слишком часто мне вспоминалось об энергетике и экстрасенсах разных мастей, только шаманов сейчас и не хватало!
Борыч схватил фотокамеру и шустро потрусил к холму. Наш водитель, поколебавшись, последовал за ним. Я стоял на месте, вцепившись в горячий металл, пока не пришел в себя, и сразу же понял, что так всколыхнуло интерес Борыча. Некоторые из людей босиком шли по углям! Ну-ка, что за трюки такие? Я шагнул вслед за ребятами. Что за черт... Надо же было оказаться в Бурятии, чтобы понять выражение из русских сказок – "откуда ни возьмись". Именно откуда ни возьмись возле нас появилась женщина, хотя, откровенно говоря, гендерную принадлежность этой колоритной личности я установил не сразу. Лицо ее было полуприкрыто свисающими из-под шапки ленточками, одежда – усыпана камнями, маленькими изображениями оружия, масками, бряцающими клиньями. Ну прямо Баба Яга из тех же сказок: походит на хищную птицу, в руке – большой кожаный бубен. Сейчас предложит в печку залезть.
– Вы не найдете дороги, пока он не пройдет за мной, – раздалось из-под лент и махров. Голос, надо сказать, совсем не женский.
Скрюченный палец уперся в меня. Я чуть подался вперед, пытаясь разглядеть под лентами полуприкрытые глаза. Не в себе дама, чего другого!
Борыч с интересом перевел камеру на нас. Ему-то что, лишь бы сенсацию заснять – а уж куда потащит лучшего друга Баба Я... то есть шаманка – это так, издержки производства! Я очень четко осознавал, что перед нашими глазами происходил какой-то обряд, в котором мне предложили поучаствовать. Бредятина – по-другому и не назовешь! И почему-то не вымолвить ни слова. Мне было одновременно и жутко, и интересно, будто невидимая сила потащила вперед. Недавнее ощущение присутствия усилилось и накрыло с головой.
– Давай, Макс, – подбодрил Борыч. – Сделаем убойный репортаж!
– Снимай обувь. Духи выбрали тебя!
Как ей только дается такой утробный голос?
Голова заболела сильнее, но мне почему-то стало весело и легко. Я снял кроссовки и беспечно пошел за шаманкой. Она втолкнула меня в толпу и повела вокруг костра. Темп ускорялся. Били бубны. Мы начали бежать. И постепенно я перестал различать людей. Только бело-красные угли костра. Я побежал за шаманкой еще быстрее. Она что-то выкрикивала. Еще быстрее... Пепел костра... Еще быстрее... Шаманка быстро прошла по углям. Я, не думая, пробежал следом... И понесся к ребятам. Весь мир будто ожил.
– Ты поедешь на Ольхон. Духи ждут тебя! – услышал я вослед крик женщины.
Не помню, как мы выехали из деревни. Со всех сторон словно шептали голоса, улыбки и любопытство. Все казалось живым, абсолютно все...
Мир перестал со мной говорить только тогда, когда мы оказались в треклятой гостинице. Едва я рухнул на кровать, как ко мне ворвался Борыч:
– Что-то с камерой. Ничего нет на пленке! А ведь ты был суперзвездой, Макс… Вот дьявольское отродье эта баба. Нашаманила, что б ее!
Я не ответил. Мне бы сейчас одежду стянуть и повалиться замертво. И ни о чем не думать. Не хватало еще опять во все это поверить. Вернее, знал-то я всегда, подводя подо все научную базу, но впустить в свою жизнь тот опыт, ту философию, тот образ мыслей и восприятие реальности – вот этого я не хотел... Ну, и черт с ним! Со всем: и с миром, и головой моей, и с шаманкой этой... В конце концов, одноместка была уютная, тараканы отсутствовали... Кажется, я заснул. Но если это был сон, то он оказался еще бредовей яви.
Рядом со мной летел огромный орел.
– Ты помнишь меня? – спросил он. Что за язык такой, почему мне все понятно? – Я в детстве приходил к тебе. Я покажу тебе три мира, мы отправимся в путешествие по Долбор-реке.
Новый знакомый махнул огромным крылом, и в глаза ударил ослепительный свет, все потонуло в ярких красках.
– Это верхний мир. Мир богов, великих тэнгрев, – услышал я глубокий голос орла и качнулся вниз. – Средний мир ты знаешь, там живут люди. Но сейчас ты увидишь его с необычной стороны.
Люди двигались, что-то делали. Но они были укрыты аурическим облаком со светящимися точками внутри (а я-то раньше платил деньги, чтобы увидеть ауру, дурак). Рядом с некоторыми находились странные существа: одни приятные, другие злые. Я остро чувствовал их присутствие, опять – проклятое присутствие. Да что же это!
– Это духи, – пояснил орел.
И меня опять стало тянуть вниз, будто я проваливался, летел вместе с могучим водопадом. Воронка. Света стало мало. Краски потухли. Серая равнина. И тени – двигаются повсюду, сколько же тут неприятных теней!
– Нижний мир – царство Эрлик-хана. Скоро ты познакомишься с его духами. Здесь находятся души умерших. Лишь душа шамана может беспрепятственно зайти сюда и выйти невредимой. Не ходи сюда в одиночку.
Я подумал, что и не в одиночку сюда не пойду. Но тут нас закружил вихрь, потянуло вверх… И я проснулся. Черт, все-таки сон. Все, с меня довольно! Я кое-как встал с кровати, залез под душ. Растираясь махровым полотенцем, взглянул на часы. Уже вечер, это сколько же я был в отключке? Натянув одежду, спустился в ресторан.
Борыч уже сидел у стойки и заигрывал с симпатичной девушкой. Я бесцеремонно подсел рядом. Если надо, пусть выгоняет.
– Ну что, орел, прилетел?
Я хмуро покосился на него.
– Представляешь, Катюша, наш Макс ходил сегодня босиком по углям!
Девушка обернулась ко мне – она и вправду была симпатичная. Даже красивая, особенно теперь, когда в ее глазах зажегся лукавый огонек. И главное, была похожа на Арину, нашу новую сотрудницу, которую я собирался трахнуть. Но та была с кем-то другим, и я так и не успел.
– Ты прошел шаманскую инициацию, – игриво хмыкнула новая знакомая.
Катюша оказалась дочкой местного банкира, но сама была филологом, да еще и кандидатом наук – бывает, проявляются в людях таланты именно тогда, когда не надо заботиться о куске хлеба с маслом.
– Если хочешь, я расскажу тебе мифы бурят. Они очень забавны, – сексуальным голосом предложила она.
Я, конечно, захотел – и весь вечер слушал про тенгриев и бурятского героя-шамана Абая Гэсера. Но в моей голове ничего не удержалось: ничего удивительного, Катюша казалась куда привлекательней всех шаманов и всех героев, вместе взятых. Борыч не выдержал уже на середине и свалил к другой компании, видимо, решил, что я увел у него девушку, что, собственно, так и было, но я не испытывал ни малейших угрызений совести – мог бы тоже просветиться, в эпоху постмодернизма мифологию нужно знать, как таблицу умножения! Зато заканчивала рассказ Катюша уже в моем номере.
Она смешно надувала губки, когда я целовал ее. Она была такая сладкая. Я хотел еще и еще, не соображал, где я, и не желал соображать. Лишь бы еще глубже погрузиться в эту женщину, лишь бы овладеть ее телом, если не душой... Наверное, я закричал в момент оргазма, если это вообще был оргазм – меня куда-то понесло, и мир померк. Померк только для того, чтобы развернуться опять – широко, всепроникающе, уверенно. Казалось, я присутствовал во всей вселенной, видел все и знал все. Перед моим цепким взглядом чередой проходили люди, мелькали события, словно из учебника истории, дышала олицетворенная Земля. Я увидел Абая Гэсера – и сразу понял, что это он. Милосердный тэнгри, ради всего живого спустившийся с небес...
Когда я проснулся, Кати не было. Рядом сидел Борыч и бесцеремонно расталкивал меня. Ну вот, можно себя поздравить – с возвращением в серую реальность! От вселенского оргазма остался только упоительный след в душе. Ну и еще использованный презерватив на полу. Все не так уж и страшно, и даже приятно.
– Собирайся, ждут в Иркутске. Кучу работы опять на нас свалили, изверги.
Я что-то пробурчал и, кажется, наконец смог пошевелиться. Да, пора проститься с этими местами – быть может, тут в полях произрастает особый вид конопли? – и вернуться в нормальную жизнь, в обыденность и реальность... В ресторане Катюша, уже свеженькая и порхающая, с кем-то опять заигрывала. И даже не посмотрела на меня. Прощай, "подруга дней моих суровых"! Я уезжал без сожаления, по крайней мере, мне так казалось. А что есть реальность, как не то, что нам видится и кажется? Да, я нисколько не сожалел.
Через полчаса уазик тряс нас по направлению к вокзалу. Я беззастенчиво рассказывал Борычу про прелести Кати. Ничто не напоминало о вчерашних «шаманских посвящениях». Ни в Чите, ни в поезде до Иркутска, ни в самом городе, где мы спокойно отсняли серию репортажей. Только сны были немного странными – все люди виделись в дымке ауры с искрами внутри. "Нет, все-таки растет тут бурятская конопля", – лениво думал я.
Звонок из редакции оказался для меня примерно тем же, что объявление об очередном конце света – нам велели сделать сюжет об электрификации Ольхона. Мне стало слегка не по себе, да и кто бы почувствовал себя иначе? Борыч попробовал посмеяться над совпадением, но что-то у него не получилось. И потому он сразу же начал звать меня хорошенько оттянуться в ресторане. Ну уж нет, пора во всем разобраться! Если гора незванно идет к Магомету, пора ему самому нанести ответный визит и расставить точки над "i". Я отправился в библиотеку и просмотрел все серьезные работы по бурятскому шаманизму. Оказывается, ленточки они надевали, чтобы лучше сосредоточиться на мире духов. Ну, это понятно, трансовое состояние. А вот звуки бубна являлись копытами скакуна, который нес шаманов в путешествие. Бубен – скакун шамана. Но, что самое интересное, отличительным признаком шаманского состояния являлось восприятие мира, как живого – даже у каждой вещи был дух. Причем, уж если хотя бы раз ты увидел это, то пути назад нет. Шаманская болезнь неизлечима…
И тогда я с запозданием понял, что попал. Да, я поверил шаманке, потому что не поверить было невозможно, если пережил, прочувствовал, испытал на своей шкуре.
Странно, когда я хотел этого, стремился к саморазвитию, ничего «пограничного», мистического, паранормального со мной не происходило. И стоило серьезно на все махнуть рукой… Махнуть рукой на свою жизнь…Зачем мне это надо?!

Мы выехали рано утром. «Нива» была новая и даже удобная, я разморенно развалился подремать. Мимо окон проплывали холмы и рощи – однообразные и в то же время странные, кое-где увенчанные каменными нагромождениями или шестами с тысячей ленточек-вязок. Глаза мои закрывались, и я не заметил, как заснул.
Я летел в вихревом потоке. Рядом со мной угадывалось присутствие каких-то животных, я смутно узнал орла.
– Мы – твои духи, – услышал я безмолвный голос.
Передо мной развернулось пространство, светлое и объемное. Я увидел двух сражающихся богатырей.
– Это Владыки Созидания и Разрушения, – пояснил орел.
Я стоял рядом, но они не замечали меня. И не мог оторваться, словно в этой битве заключалась моя жизнь. Я завороженно наблюдал за эпической сценой: Владыка Разрушения уже готов был победить, но тут появился огромный богатырь и метнул черное копье в большой палец на правой ноге злобного гиганта. И тот повалился, а из пальца во все стороны разлетелась тьма. И вот тут мне стало жутко. А потом пришло осознание – оказывается, я запомнил рассказ Катюши. Владыка Разрушения хранил свои души в большом пальце правой ноги. Когда Сын Владыки Созидания поразил его, тьма в виде болезней, пороков и ненависти разлетелась по всей земле. И богатырь в образе Абая Гэсера сошел на землю, чтобы уничтожить тьму. «Два становится одним, а вам более не тревожить людей!».
Я видел, как великий тэнгри поражал врагов своим сандаловым посохом. Я видел, как он скакал на коне... Ритмичные удары бубна. Бубен – конь. Он несет шамана туда, где два становится одним. С каждым его ударом сознание летит все дальше и дальше, словно несешься на космической скорости. Удары стали громче… Абай Гэсер взглянул на меня…
– Ну наконец-то переправа! – это был голос Борыча.
Рядом бибикали машины, занимая очередь на паром.
Байкал! Мне стало вдруг удивительно хорошо. Зачем беспокоиться из-за снов? Со многими людьми происходили вещи куда серьезнее в плане странности и безумия, мне до дурдома еще далеко. А если что – стану шаманом. Ну кто сажает в дурку шаманов? Им Наполеонов и Цезарей подавай. Пока мы ждали паром, я вышел на берег. Серо-синяя холодная вода скрывала в себе неведомую тайну и силу, я чувствовал это и без всяких мистических сил. На Байкале в различные времена жили представители самых разных рас и народностей, даже европеоиды, – вспомнил я библиотечные сведения. Не удивительно, что все они пришли сюда в поисках мира и дома. Та сила манила, звала к себе. Великая земля!
Когда наша машина въехала на паром, я встал рядом у борта. Чайки кричали: «Ки-йа! Ки-йа!». Толстые и упитанные – наверное, привыкли к подачкам туристов, вроде тех, что стояли рядом, бросали им пищу и обменивались восторженными репликами на английском. Заметив мой взгляд, иностранцы заулыбались, приветливо поздоровались со мной. И, несомненно, были приятно удивлены, когда я проявил свои еще школьные знания, углубленные практикой чтения и просмотра фильмов в оригинале, и что-то сказал в ответ, кажется, даже без ошибок. От разношерстной группы иностранцев – все-таки английский универсальный язык – я узнал, что они собираются остановиться в поселке Хужир в так называемой усадьбе Никиты. И как-то мельком подумал, что неплохо бы и нам провести здесь еще один денек. Красивое, величественное, животворящее место, уникальный уголок природы – не требовалось быть журналистом, шаманом или любым другим представителем экстремальных профессий, чтобы разглядеть это в серебряных водах Байкала.

Я поговорил с Борычем, и в Хужире мы действительно последовали за туристами. Нас поселили быстро, безо всяких проволочек в одноместных номерах, похожих на древние русские избы. Содрали по шестьсот пятьдесят рублей с каждого, зато накормили за отдельным столиком, как в ресторане. Сытые и довольные, мы поехали снимать линии электропередач. Как выяснилось у местного населения, электрификация Ольхона начиналась еще в советские времена, но потом прекратилась из-за недостатка средств. Провода, естественно, растащили и уже привыкли к печам и появлению света часа на два, каждый день на разных улицах – мощностей динамо-машины на весь поселок не хватало. Но сейчас деньги, вроде бы, опять нашлись, и через год великое событие должно было состояться. Отсняв репортаж и даже в моем лице что-то наговорив про шаманов, мы вернулись в усадьбу.
Пообедав, я стал расспрашивать работников усадьбы и был чрезвычайно удивлен, что на острове шаманов не оказалось ни одного представителя ремесла общения с духами. Мы взяли проводника, и он повел нас пешком по деревенской пыли к местной достопримечательности – мысу Бурхан, или так называемой скале Шаманке. Мужчина-бурят заставил нас по дороге зайти в магазин и купить четвертушку водки. Я посмеялся над Борычем, который предложил запастись еще и закусью – в отличие от него, духам не требовалось бороться с головной болью! Проводник оказался геологом и всю дорогу с восторгом рассказывал про минеральный состав знаменитой Шаманки. И лишь когда мы подошли ближе, я понял, чему он так восторгался. Скала была полностью белая! Хотел ли я идти туда? И да, и нет. Это место манило меня, и в то же время я осознавал, что заигрался... Мы остановились у дерева, обвешенного множеством лент – у места, с которого Шаманка была как на ладони.
– Тут делают подношение духам и завязывают веревочку с желанием, – посвятил нас геолог.
Борыч с охотой хлебнул водки сам, куда с меньшей – плеснул духам. И сразу же взялся за камеру. С чего бы это? Неужели надеялся заснять микро-лептонные поля, о которых он мне трещал всю дорогу на пути к Иркутску, как будто бы что-то и в самом деле понимал. Раньше все было с точностью до наоборот – я рассказывал Борычу новости из мира паранормального, а он только отмахивался в ответ... Я поднес бутылку ко рту, отлил часть на землю. Да, я опасался, что это произойдет. И это, конечно же, произошло. Их было много. Везде! Они радовались!
– Они рады, – машинально сказал я.
Наш проводник покосился на меня, хмыкнул и велел достать носовые платки и привязать к дереву, загадав желание.
– Чтобы платили больше, – прокряхтел под нос Борыч.
Я завязывал платок с совершенно тупой головой. Какие тут желания, когда тебе рады ольхонские духи? И лишь в последний момент на поверхность сознания всплыли слова: «Два становится одним». Что это значит?
Мы так и пошли к Шаманке – в сопровождении радостных духов, хорошо хоть они не пьянели, или же я пока не научился отличать пьяных духов от трезвых. Геолог вдруг съехал с геологии и начал рассказывать бурятские мифы. Оказалось, что именно сюда, на Шаманку, бурятские боги тэнгрии в стародавние времена послали орла. Орел стал первым шаманом. Он не вмешивался в противостояние света и тьмы, устанавливая принцип золотой середины. А скала стала называться Шаманкой с тех пор, как женщина-шаманка пожертвовала жизнью, спасая молодых ребят, и навсегда осталась в пещере.
Мы с легкостью забрались на одну из вершин – вернее, я с легкостью, а Борыч кое-как, геолог же вообще остался внизу. Но надо отдать должное моему коллеге, он не пожаловался ни разу, – такой величественный вид открылся нам! Мечта любого оператора, художника, творца. Мое тело будто пронзили миллионы горячих искорок. Я видел орла, он кружил вокруг меня, сливаясь с красотой и великолепием окружающего нас мира. Борыч стал прозрачным с яркими точками внутри. Как во сне... Колоссальным усилием воли я заставил себя спуститься вниз, а Борыч остался снимать.
– Где пещера? – поинтересовался у геолога, который вновь посмотрел на меня странно – то ли с уважением, то ли с сочувствием.
– Пещеры как таковой уже нет, завалена камнями. Остался только ход с одной стороны скалы на другую. Вон там.
Я вновь поднялся и заглянул в лаз, тот был вполне проходим.
– Нет, я тут не пролезу, – раздался за спиной голос Борыча. – Жаль, вода холодная еще. А то бы искупнулись.
Я протиснулся между камнями и стал спускаться, удерживаясь руками за выступы. Ничего мистического, на той стороне виден свет, -обыкновенный, быть может, даже вполне себе рукотворный тоннель. И только в одном месте мне показалось ответвление, похожее на заваленную пещеру. Я невольно задержался, вглядываясь в неясные очертания глыб.
– Пещера откроется ночью, – шепнул женский голос. – Приходи, Максим.
Волосы встали дыбом. Я пулей вылетел из лаза и оказался прямо у воды. Она была живая. Вода, скала, деревья ожили – как люди, только много чище. У них отсутствовал ум, социальные условности и прочие двойственные атрибуты человека.
– Эй, Макс, пойдем! А то ужин пропустим!
Спасибо Борычу, иначе я...
Нет, все же разум нам дан не зря. И аналитические способности тоже нужно использовать с пользой для дела. Что же происходит? У меня сместилось восприятие реальности? Во время ужина я думал про символизм, который несет собой пещера – это переход к жизни и тьма смерти, и перерождение. Я вспомнил, что у индейских народов посвящение происходит с обязательным преодолением узкого лаза, будто они во второй раз проходят родовые пути. И это не случайно.
Идти ночью одному. Есть ли в этом смысл? Поможет ли мне разум, если я все это время чувствовал присутствие орла, несмотря на все свои разумные идеи и выводы? Похоже, тот даже не сомневался, что я пойду.
– Очищение, – неожиданно понял я его немые слова. – Чтобы выйти на новый этап, нужно очиститься. Отпустить желания. Убить жадность и собственничество. Вывести на свет свой страх.
Да, очищение. Еще одно символическое значение.
И я решил, что сразу же после ужина запишу на диктофон все, что со мной произошло. И в режиме он-лайн буду записывать то, что случится ночью. Цифровой диктофон – артефакт цивилизации, а я ее рафинированный отпрыск. Что тут сказать, нашли кандидата в шаманы! Не смешите гусей. И орлов тоже не смешите!
Стемнело очень быстро. Я долго принимал душ, пытаясь оттянуть неизбежное – вот дурак. В дверь бани уже настойчиво стучали. Борыч позвал меня к костру, где каждый вечер туристы собирались и старались кое-как общаться на ломанном русском, английском и немецком языках. Пели национальные песни. Но я отмахнулся, пошел к себе и взял диктофон. Проверил на флеш-карте сохранность подробного отчета о событиях последних дней. Ну вот и все, своего рода завещание написано... Зачем я это делаю? На этот вопрос ответ не нужен.
Я шел к Шаманке. Была глубокая ночь, звезды светили спокойным пониманием, осознанием вечности, но в то же время бренности бытия. Диктофон я держал включенным. А орел смеялся. Да, ему наверняка смешно, я бы и сам посмеялся на его месте. По пути сделал подношение местным духам и только потом подошел к скале – она была другая. Она ждала меня.
– В пещеру ты пойдешь один, – услышал я голос орла. – И помни: ты никогда вовне не встретишься с тем, чего нет внутри. Зато потом ты станешь прозрачным. Пустым. Ты обретешь себя.
– Что значит два становится одним?
– Это переход по гол – мировому древу, связывающему все три мира. Там нет расстояний и нет времени. Если попадешь туда, узришь свет Тэнгри – изначального творца. Ты сможешь перемещаться по всем трем мирам и попасть в любую точку, как по виткам спирали, перескакивая через огромные расстояния. Там нет двойственности… И нет тебя…
Я втиснулся в лаз. Вот чего не было, так это камней – вместо них зияла черная дыра пещеры. Я шагнул туда. Обернулся. Выход оказался завален!
Они пришли в кромешной тьме. Их было много. Ужасные, зловонные, они впились в мое тело. Я закричал. Злобные духи! Они ели, глодали, терзали меня. Вцепились в горло. Это так больно! Я не хочу жить. Я ничего не хочу. С моих костей стало слетать мясо… Два становится одним.

Редактор молчал.
– Диктофон работал. Его нашли у каменного завала. И никакой пещеры там не было! – нарушил тишину фотограф.
Редактор молчал.
– Кого-то, похожего на Максима, на следующий день видели на другой стороне острова, у мыса Ижемей. Но это огромное расстояние, – запинаясь, продолжил Борыч.
– Два становится одним, – пробормотала Арина.

Ради всего живого!




Июль, 2004 г.

@музыка: Huur-Huur-Tu - Chedy-Khaan/Seven Kings

@настроение: спокойное

@темы: original